Сикакэ-васа, или техника вымогательства, состоит в том, чтобы привести противника в состояние ке либо физическое, либо психическое. Успешным обнаружением его слабостей создаем возможность для собственного нападения. Сикакэ-васа состоит из трех разновидностей:

(а) Сасой-васа, или техника «вызова» — это призыв, вызов противнику перейти в нападение. Если он это сделает, употребляем принцип Сэн или Го-но-сэн. Сасой-васа популярно называется «финтом».

(б) Кузуси-васа — это «ломка», нарушение у противника его физического или психического равновесия, чтобы, если сумеем вызвать в нем ке, создать условия для ответа подходящей техникой.

(в) Рэнсоку-Когэки-васа — это выполнение ряда связанных ударов. Вынужденный употребить блок, противник открывается и становится незащищенным для. нападения.
Здесь снова возвращаемся к понятию ки, принимая с осторожностью идеалистическое понимание этого принципа. Он без сомнения представляет собой опытную мощь, род духовного побуждения, ощущение, что человеческое Я только часть вселенной, но что оно также наполняет всю вселенную. Материальное выражение духа, проникающее в человека и отражающееся в его деятельности, ки есть интуитивно, но целесообразно проведенное действие.

Данное понимание тоже подтверждается рассматриванием видов, или степеней, на которых, согласно японским теоретикам, проявляется ки в течение поединка.
Так, например, в случае какэ-васа, в момент психологического расстройства противника подразумевается интуитивная реакция. В случае одзи-васа, ки проявляется в высшей степени.

Теперь вернемся с начальных страниц книги еще раз к определению Фудокан каратэ. Фудокан — это боевое искусство, развившееся на протяжении семидесятых и восьмидесятых годов этого века из подлинного, традиционного каратэ, точнее, из стиля Сетокан. Как качественно высшая форма, Фудокан каратэ основывается на сочетании физических и психических принципов, противопоставляющихся наступательной силе. Хотя по дидактическим соображениям и в целях более легкого и полного понимания они показаны в отдельности, физические и психические принципы традиционного Фудокан каратэ практически невозможно разделить.

С учетом того, что они происходят из области несознательного и что основываются на философии дзэна, их суть чаще всего выражается символами, метафорами и пословицами. Одну из таких пословиц, Ри но сюдзе — васа но сюдзе («Изучение разума — изучение техник») — смысл которой состоит в том, что разум и техники имеют одинаковое значение, а их изучение одинаковую ценность — в XVII веке рассматривал и дзэн священник Такуан в своих советах знаменитому фехтовальщику Ядзю Мунэнори. Из письма можно сделать вывод, что Мунэнори потребовал от Такуана, чтобы тот научил его применению дзэна в искусстве фехтования, но его ответ, вместо конкретных и практических внушений, состоял только из некоторого числа кратких пословиц и их объяснений.

Насколько и каким образом лишь одна из них, упомянутая Ри но сюдзе — васа но сюдзе, глубоко проникает в суть традиционного Фудокан каратэ, можно лучше понять, если ее перевести на язык современной психологии или психофизиологии. Итак, ри, на котором Такуан настаивает, есть, в самом деле, полный контроль над умом, достигающийся его обособлением от земных вещей; его можно приблизительно описать как состояние, в котором сознательное становится несознательным, и наоборот, несознательное возводится на уровень сознательного действия. Освобожденный таким образом ум становится свободным соответствующим образом ответить на любое побуждение, воздействующее на него.

Хотя здесь не будем пускаться в рассмотрение дзэна, необходимо коротко указать на то, в каких элементах этой философии коренится подлинное каратэ, т.е. Фудокан. Как учение, которое меньше пользуется понятиями и теориями, а больше жизненными фактами или психической приспособленностью человека к разнообразным жизненным условиям, в Японии дзэн, с исторической точки зрения, связан не только с каратэ, но и со всеми боевыми искусствами.

Главным представителем и популяризатором современной школы дзэна считается профессор Дайсец Т. Сузуки. В своих лекциях о дзэне Сузуки пользуется живописным примером из книги Фудочи синме року («Божественная запись о неподвижной мудрости»):

«Если бы какой-нибудь воин пришел к учителю и сказал:
— Теперь мне пришлось пройти через опаснейшее испытание своей жизни, что же мне делать?

Учитель бы заорал: — Иди прямо вперед и не оборачивайся!»

В таком же тоне и такой же смысл содержат и стихи Миямото Мусаси:

Перед высоко поднятым мечом
есть ад, перед которым трепещешь;
но поди вперед,
и страна блаженства будет твоей.

Указанные примеры говорят о том, что, встречаясь с противником, фехтовальщик и каратист должны освободить свой ум от всех мыслей о победе или поражении.
Например, предположим, что вы внезапно увидели меч, устремляющийся на вас, и мгновенно решаете блокировать его собственным мечом. Тогда ваш ум захвачен вашим мечом, он пренебрегает вашими движениями и дает возможность противнику распороть вас! Такое состояние сознания называется колеблющийся ум, ибо его охваченность каким бы то ни было внешним проявлением, в данном случае мечом противника, препятствует выполнению соответствующей, с трудом приобретенной, техники и приводит к поражению.

Используя потом то же обстоятельство в качестве примера, Такуан отмечает необходимость создания особенного психического отношения человека ко всем жизненным условиям, даже самым пагубным. Предположим, говорит он дальше, что вы увидели меч противника, приближающийся к вам, но вы не позволили своему уму остановиться на нем. Вместо любого помысла об отведении удара, любой оценки, вы тотчас же подвинулись к поднятому мечу и поймали его! Тогда требуется, чтобы вы были способны отнять меч у противника, и оружие, назначение которого пронзить вас, превратить в оружие, которым вы поразите противника. Вот что такое неколеблющийся ум.

В буддизме колеблющийся ум называется майя и обозначает недоумение и сомнение в собственных способностях, что всегда препятствует соответствующему выполнению нужной техники.

«Это не голое и слепое бесстрашие», говорит Сузуки, «а покидание своего Я, в буддизме известное как состояние освобожденности от Я. Чувство своего Я является крупной помехой при выполнении какого-нибудь дела. Но отсутствие самосознания не гарантирует глубины постижения, осознания себя, особенно если получит размеры кичливости или надменности, что мгновенно уменьшает ценность поступка. В таком случае он всегда бывает загрязненным вашим Я».

Достоверно то, что овладение философией ри, так как учит Такуан, в каратэ само по себе не гарантирует победы над противником. Она должна быть сочетаема с овладением техниками (васа), так как лишь изучением и ри, и васа каратист может стать настоящим мастером, тогда как результат занятия только одной из этих областей или отдача преимущества одной из них никогда не будет совершенным и истинным мастерство каратэ.

В пользу указанного утверждения говорит и изречение кэн дзэн ичи («Кулак и дзэн суть одно»), говорящее о влиянии дзэна на каратэ-до. Ведь каратэ на Окинаве никогда не имело много общего с буддизмом, как это имели сугубо японские искусства: фехтование (дзай-до) или стрельба из лука (кю-до). Сутью искусства каратэ, особенно со времени приобретения популярности в Японии, была традиция дзэна, и в этом духе и высказан смысл приведенного изречения, говорящего о том, что основной метод тренировки каратэ похож на учение дзэна, преимущественно потому, что его необходимо, как это дзэн предусматривает и требует, испытать, чтобы полностью его постигнуть.

Как и в некоторых буддистских сектах, особенно в дзэне, словесные и логические объяснения наименее полезны для постижения истинной природы вещей, их сущности. Подобным образом традиционные учителя каратэ никогда не дают исчерпывающих толкований доводов для того или другого вида тренировки, техники, принципа. Вместо этого, бесчисленными повторениями ученик постепенно осознает смысл движений и таким путем приходит к самостоятельному пониманию. Как и в дзэне, здесь главное ударение ставится на непосредственную передачу знания от мастера ученику.

Обучая Муненори искусству фехтования, Такуан также говорит о необходимости приобретения особого психического настроя, известного под названием фудочи, или неподвижной мудрости, достигаемой после многочисленных практических упражнений. Фудо здесь не обозначает неподвижность камня или дерева, не значит быть окоченелым, тяжелым и безжизненным, но также как и фудо ме-о символизирует недвижущийся человеческий ум, в том смысле, что он ни на чем не останавливается. Фудо, значит, нужно понять как наивысшую степень подвижности ума, чья серединная точка остается неподвижной: беглый взгляд на нечто, не позволяющий уму задерживаться на нем.
«Если твой ум остановится на чем-нибудь», отмечает Такуан, «различные оценки, возникающие в твоей голове, будут двигаться разнообразно, и ум будет блокирован этим замешательством. Ум, останавливающийся на чем-нибудь, не движется даже тогда, когда это делает мнимым образом.

Когда твое внимание привлечено и остановлено занесенным мечом врага, ты теряешь возможность сам сделать следующий шаг.

Например, предположим, что десять вооруженных людей с мечами бросаются на тебя. Лишь, если с каждым из них займешься так, чтобы не позволить уму остановиться на том, что ты делаешь, забывая теперешнее движение, чтобы обратиться к очередному — лишь тогда ты будешь в состоянии справиться со всеми десятью и стать победителем.
Если колеблешься и раздумываешь, то во время твоего раздумья твой противник может поразить тебя.

Поэтому за движением меча в руках противника ты должен следить так, чтобы своему уму дать свободу сделать противоудар без вмешательства твоего рассудка. Двигайся так, как и противник, и это приведет к его поражению».

Этот настрой неограничения ума есть самый важный элемент искусства фехтования. И дзэна тоже.

Мусин но кокоро, или отрешенный ум — это следующий принцип, к осуществлению которого следовало бы стремиться всем, кто занимается боевыми искусствами, к нему направить все свои физические и психические возможности. Его цель тоже освобожденный ум, неограничение ума, который только в таком состоянии способен самым целенаправленным образом ответить на любое внешне побуждение, свободно выражаясь в реакции соответствующей техникой.

Другой способ описания этого состояния — это сопоставление его с умом, опорожненным от всех мыслей и чувств — от страха до гнева.

«Если ты встревожишься», говорит Такуан, «видя, что враг того и гляди опрокинет тебя, если задумываешься, что делать, даешь ему возможность действительно это сделать и нанести тебе смертельный удар».

Ум, исполненный мыслями о нападении или защите, о проникновении в намерения противника, представляет собой состояние, называемое Такуаном переполненный ум.
«В противовес этому, отсутствующий ум не останавливается ни на одной точке, способный двигаться повсюду и оттого готовый ответить на всякую угрозу. Тогда твоя защита, не прерывающаяся ни на миг, следит за нападением и тогда не существует двух отдельных противоположных движений, известных под названиями нападения и защиты. Твое мгновенное действие неминуемо приведет к тому, что противник сам себе нанесет поражение.»

Сэкка но ки — это следующий принцип, изречение, намекающее на то, как вспыхивают искры при трении двух камней, а точнее, на быстроту, с помощью которой должен действовать свободный ум каратиста.

Движение в боевых искусствах по необходимости быстро, но сэкка но ки подчеркивает, что между двумя движениями, нападением и защитой, не должно быть интервала, что они следуют друг за другом мгновенно. Вместо того чтобы их прерывать, ум действует последовательно, быстро реагируя соответствующей техникой. При этом не происходит более быстрого движения самого ума, он всегда свободен, не переполнен и не связан внешними побуждениями, поэтому создаваемые им движения и техники всегда имеют одинаковую максимальную быстроту.